Мой сайт

Редактор газеты «Хакасия»,

главный редактор и генеральный

директор издательства «Март»,

корреспондент «Литературной Газеты» 

по Сибири,

автор нескольких книг и эссе о сибиряках

Альберт Урман

(Вторая глава очерка)

«ГОРОД СОЛНЦА» В СИБИРСКОЙ ГЛУБИНКЕ

(ОБЩИНА ВИССАРИОНА ГЛАЗАМИ ЖУРНАЛИСТА)

2. ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ С ДОРОГИ

"Такой случай послала мне сама судьба. Зашел к нам в редакцию как-то седовласый мужичок с аккуратно постриженной бородкой, в простеньком одеянии и представился:

- Зовут меня Анатолий, по фамилии Симкин. Я из Питера. По профессии фотохудожник. Несколько лет путешествовал по России, и вот сейчас живу в Курагинском районе, принял Единую веру Виссариона. Хотел бы предложить вам для издательства ряд снимков своих и моих коллег о жизни нашей общины. Денег у нас нет, но фотоматериал накопился богатый.

- Что ж, - согласился я, - выкладывайте.

Анатолий присел к столу и выложил из потрепанной сумки целую пачку разноформатных цветных снимков. Это были живописные сибирские пейзажи, художественно исполненные портреты мастеров гончарного, кузнечного, столярного дела, искусных вышивальщиц, бондарей, просто классных ваятелей по дереву, по плетению из лозы корзин, абажуров, мебели. В особом ряду стояли портреты архитекторов и плотников, создающих из строганного бруса и калиброванных бревен жилые дома,  храмы и часовни. Были снимки и самого Виссариона, священников общины, коллективные портреты людей в русских старинных национальных одеждах. Целая серия снимков рассказывала об артистах, художниках, о детях. Что сразу бросалось в глаза – это какая-то внутренняя одухотворенность каждого человека и всех вместе, запечатленных на фотографиях.

- Это только часть нашей жизни, - сказал Анатолий, когда я закончил просмотр его материала. – Мы работаем не по заказу. Каждый фотохудожник у нас занят каким-нибудь другим трудом. Мы сами для себя строим жилье, добываем пищу, участвуем в ритуальных миссиях, учимся, собираемся для того, чтобы поговорить о творчестве. Ведь у нас есть люди самых разных профессий: поэты и музыканты, художники и педагоги, инженеры, доктора, электронщики. Все они пребывают на Земле обетованной в творческом поиске. Это очень интересно, все с удовольствием делятся друг с другом своими замыслами, своими успехами и неудачами.

- Что же, вы объединяетесь по клубам?

- Нет. Видите ли, у нас своя структура общения. Для общего труда, то есть для строительства жилья, обработки огородов и пашни, для заготовки дров на зиму и прочего в наших деревнях создаются так называемые Единые семьи, то есть товарищества. Все друг другу родные по духу, поэтому как бы в одной огромной семье живем. В  Единой семье каждой деревни есть хоз.совет, избирается староста, и периодически для координации жизни всей общины проводится старостат, или круг старост, общий съезд - собрание.  Семьи носят не просто трудовой характер, но и духовный. По утрам проводится хозяйственный круг (планирование общего труда на день), а по вечерам (но конечно не каждый день) члены семьи собираются в клубе, в доме творчества или у кого-то дома (в каждой деревне по-разному), и обсуждают не только хозяйственные вопросы, но и морально-этические, бытовые, прослушивают кассеты или диски с записями бесед Учителя, а также наших священников, делятся своим пониманием об услышанном.

- На этих собраниях могут присутствовать все желающие или только последователи Учителя?

- Такие вопросы решает семья. В принципе, я не знаю, чтобы кому-то отказали в присутствии. У нас повсеместно царит дух доброжелательства. В любом доме, где проживает человек или семья, состоящая в общине, вас, человека постороннего, приезжего, всегда накормят, напоят, предоставят ночлег. В этом вы можете сами убедиться.

- Это понимать, как предложение посетить вашу Землю обетованную?

- Не исключено. Думаю, что разочарования не наступит. Напротив, вы почерпнете для себя много интересного и полезного.

...Скоро сказка сказывается да не скоро дело делается. Не так-то просто бросить все на службе и уехать куда вздумается. Прошла неделя, другая, отзвенело яркими красками бабье лето, дохнул ночными холодами октябрь, с заснеженных Саян потянули колючие ветры. Я более или менее управился со своими и авторскими рукописями, запустил в производство несколько книг и брошюр, и тогда, как было договорено, Анатолий Симкин снова появился в Абакане. Мы встретились в нашем офисе.

- У нас уже настоящая зима, - сказал он. – Вчера уже было минус двенадцать.

- А что же вы приехали в такой легкой курточке?

- Я закаленный, - смутился Симкин, и тут же добавил:

- Честно говоря, другой одежды у меня просто нет. В Питере я не был уже много лет. Там-то, у родителей, остались и куртки, и пальто, и шапка, и все прочее. А здесь, в общине, мы стараемся уходить от денежной зависимости. Правда, кто занимается каким-нибудь ремеслом, гончар или бондарь, например, тот иногда получает за свои изделия, реализуя какую-то часть их «в миру». Большинство же последователей Учителя трудятся во благо Единой Семьи, то есть, производя на земле продукты питания, строя дома, разные постройки и храмы. Лето у нас короткое, а зима более половины года. На стороне зарабатывать некогда, да и не хочется совсем. Ну, да это не вопрос. Как-нибудь перебьюсь.

- Нет, - сразу возразил я. – Так дело не пойдет. Мы сделаем вот что. Прошлый раз вы предлагали нам фотографии. Мы приобретем их у вас. На эти деньги вы купите себе какую-то одежду, а завтра двинемся в ваш Солнечный город. Идет?

- Как скажете, - уклончиво ответил Симкин. – А вот что касается поездки, так это замечательно. Многого не обещаю, но со своими друзьями и коллегами познакомлю обязательно. Посмотрите, какие это интересные люди! Хочу только предупредить сразу, что встретиться с Виссарионом возможно и не удастся, у него сейчас нет ни минуты свободного времени. Он каждый день встречается с Семьями. Но все будет решаться на месте. О нашей поездке я никого не предупреждал, община живет своей обычной жизнью. Хочу, чтобы вы посмотрели на нас как бы со стороны и в будни, мы не любим бутафории и прикрас. Жизнь у нас суровая, но уверен, что,   сколько бы вы не ездили по нашим деревням, ни от кого не услышите ни жалоб на судьбу, ни нареканий в адрес руководства.

Через полчаса Анатолий получил деньги, и мы расстались до следующего утра. Вечером я уложил в машину свои походные вещички: теплые носки, свитер, меховые ботинки, спальный мешок, на всякий случай бросил в багажник овчинную шубейку. Памятуя, что в общине Виссариона царит закон полного вегетарианства, закупил на рынке несколько банок мясных консервов, палку копченой колбасы, два кулька галет. Настроил, конечно, фотоаппарат и диктофон. Пораньше лег спать, чтобы утром без промедления отправиться в дорогу. Путь предстоял нелегкий, так как почти сразу за Курагино начиналось шоссе без асфальтового покрытия, а уж дальше надо смотреть по ходу дела.

В гостинице, где остановился Симкин, я застал моего проводника и пассажира за чаепитием. Но был он не один, а с высоким, худощавым мужчиной лет пятидесяти с великолепной седой бородой и такими же волосами почти до самых плеч.

- Познакомьтесь, - сказал Анатолий, выходя из-за стола. – Это – болгарин, Вальдемир Николов, известный художник. Он был уже в нашей общине, а сейчас работает в Абакане, оформляет со своими ребятами помещение детского садика. Я пригласил его с собой в наше путешествие. Ему, также как и вам, думаю, будет небезынтересно встретиться с рядом наших мастеров, послушать Виссариона.

«Святая непосредственность! - подумал я про Симкина, пожимая крепкую руку Николова. – Ни дорогу не учел, ни со мной не посоветовался».

- Хорошо, - сказал я. – Только чаи распивать нам некогда. День стал коротким, а добираться нам далековато. Вы готовы?

Вальдемир быстро поднялся и через минуту уже стоял одетый, с рюкзаком и сумкой около двери. Анатолий же замешкался.  Он начал собирать в свою сумку пакеты с фотографиями, какие-то книги, просматривать негативы фотопленок. Я терпеливо ждал минуту, другую, потом не выдержал:

- Что, не хватило времени на все это? Одевайся.

- Да я готов, - спокойно ответил он. – Поехали.

- Подожди, ты опять в своем потертом пиджаке?! Мы же вчера с тобой договорились, что ты купишь пуховик.

- Я израсходовал деньги на фотопленку и на фотографии, которые надо было отпечатать для своих братьев и сестер из Черемшанки. Это ничего, я обойдусь пока без куртки. В общине не дадут замерзнуть.

«Странный человек», - подумал я, но только пожал плечами.

На улице совсем рассвело. Крепкого мороза не ощущалось, но над Енисеем клубился густой, серый туман.

- Что же привело в наши края вас, Вальдемир? – обратился я к болгарину, когда мы минули Минусинск и дорога пошла по сосновому бору.

- Я уже не один раз бываю в России, - на ломаном русском ответил Николов. – Слушал когда-то Виссариона, заинтересовался, приехал сюда. Со мной приехало еще больше десяти болгар. Мы на Земле Обетованной построили храм. Люди здесь очень интересные. Но в общину я еще не вступал. Хочу разобраться в образе жизни общины. А главное, мне надо понять учение Виссариона.

- Мы ведь к себе никого не зазываем, - заговорил Анатолий. – Люди сами приходят к нам и оседают в наших деревнях. Вальдемиру трудно объясняться на русском, так что я немного расскажу о нем. Живет он в Софии. Там у него своя картинная галерея. Он большой мастер по мозаике, по витражам, по художественному оформлению зданий, особенно церквей.

- Вы были в Болгарии? – спросил меня Николов.

- Да.

- На главной площади Софии стоит большой православный кафедральный собор Александра Невского. Так вот наружную и внутреннюю мозаику в нем оформлял я вместе с моей дочерью. Работал и на других храмах других городов Болгарии.

- У него несколько лет назад, - продолжал Симкин, - случилось большое несчастье. Умерла любимая жена. Тяжело заболела и умерла. Вальдемир старался как-то помочь ей выздороветь, много читал литературы по медицине, встречался с народными целителями, сам стал одним из них, так как обнаружил у себя такие качества. Но жене уже не могли ничего сделать ни доктора, ни целители.

- Да-да, - подтвердил Вальдемир. – Все было поздно. Но для меня смерть моей женщины была большим горем. Я стал, как это у вас говорят, замкнут в себе, начал искать ответы на вопросы: зачем мы, люди, живем на этой земле и что такое сама жизнь. Глубоко познал православие, но ответа не нашел. Там одни... как вы говорите, одни тупики. Там все надо верить на слово. А мне хотелось найти ответы на мои сложности... душевные. Читал про Тибетскую медицину, про буддизм, хотел знать католиков. Потом случайно услышал Виссариона. Он показался мне интересным. Теперь я должен вникнуть в смысл его учения.

- Тебе, Вальдемир, надо прочитать внимательно «Последний Завет», - подсказал Анатолий. - В нем все находят ответы на свои вопросы.

-Да-да, я буду обязательно читать это.

- А как же тебя, Анатолий, сюда занесло? – перевел я разговор на Симкина. –Ты ведь тоже в своем Питере жил в достатке.

- Как вы не поймете, - ответил он, -  что нас влекут к Виссариону не заработки, не материальное благополучие, а духовная сила. Конечно же, в Санкт-Петербурге у меня остались родители, брат, жена, квартира, высокооплачиваемая работа.  Но я всех и все оставил там и поселился в таежной сибирской деревушке. Вот уже более десяти лет я живу здесь. Чем глубже изучаю труды Учителя, тем спокойнее становится на душе. А это самое ценное, что есть у человека – душевное равновесие.  Вы спросите, скучаю ли я по прошлой жизни, не мучает ли меня ностальгия? Отвечу, не кривя душой: нет. Я знаю зато, для чего я живу на этом Свете, работаю и физически и умственно легко и с большим внутренним интересом.

- А чем ты, Анатолий, занимался после первой нашей встречи в Абакане? – поинтересовался я.

- Готовился к фотовыставке, которая будет в Ачинске, - ответил Симкин. – Там много фотографий, что я вам показывал, но кроме этого напечатал ряд работ наших фотомастеров вчера.

- На те деньги, которые тебе были выданы на куртку?

- Да. На те. Но у меня осталось на житье-бытье еще двести рублей. Сейчас главное – выставка. Спонсоры дают нам возможность познакомить жителей Ачинска с тем, как наши люди пребывают на Земле Обетованной. Кроме того, нам предложили провести там несколько бесед по искусству, развивающемуся в Городе Солнца. Отправил несколько десятков слайдов в наше представительство в Санкт-Петербурге. Там тоже намечается большая выставка.

За окном автомобиля проплывали сосновые боры, стога соломы на хлебных массивах, по-осеннему светлые березняки. И мне почему-то вспомнилась выставка картин художников общины Виссариона, которая проходила в январе 2001 в залах музея на Стрелке города Красноярска. Называлась она «Пространство Света». Не посетить ее было трудно, так как уже тогда у меня вызывали интерес слухи и печатная информация о жизни общины Виссариона. И скажу сразу, что я был приятно удивлен тем, что там увидел и услышал.

Многие, по всей вероятности, не знают, что и сам Виссарион давно занимается живописью, причем картины его поражают не только одухотворенностью, но и профессиональным мастерством, художественным вкусом, твердостью руки.

Писать Сергей Тороп начал, пожалуй, еще в школе. До всего доходил сам. Делал наброски карандашом, акварелью, учился рисовать маслом. Отдавал этому все свободное время. Весной 1989 года о нем сделали телевизионную передачу абаканские журналисты. И ее случайно увидел настоятель местной церкви Олимпий. Ему понравились картины молодого художника. Он пригласил его к себе и предложил расписать храм. Сергей с радостью согласился, так как это был для него первый серьезный заказ. Обсудили, что надо писать, где, и сколько это стоит. Для начала художник должен был исполнить два святых образа – Николая Чудотворца и Богородицы Марии. Размер каждой картины планировался более двух метров в высоту.

Сергей получил предоплату и приступил к работе. Ему бы сделать образы в традиционном стиле, как это установлено в православных канонах, так нет же, он пошел своим путем и написал святых такими, как они ему виделись. На первых порах, осматривая работу Торопа, священник Олимпий был в восторге. Картины доставили в церковь, с художником полностью расплатились. Но буквально через неделю за Сергеем приехал из Абакана автомобиль. Входя в храм, Тороп увидел, что его полотен нет на стенах.

- Вынужден огорчить тебя, сын мой, - смущаясь, сказал Олимпий. – Церковный совет не принял твои картины. Святые не похожи на себя. Во-первых, и Богородица, и Николай чудотворец шествуют босиком по облакам. Не годится это. Во-вторых, у Николая чудотворца правая рука, поднятая с перстом, кажется слишком большой. Все это надо переделать.

Такой разговор Сергея сильно огорчил. Но он успокоился и сказал: «Я не исправлю ни единого волоска. Я не могу предать образ, который видел сам».

Картины были возвращены в дом Торопа. Но на этом он не прекратил работать с кистью в руках. Писал все, что виделось ему, совершенствуя свое мастерство в деле. Потом Он скажет: «Когда человек просто лишь самовыражается – это не есть искусство, потому что самовыражаться может каждый человек. Произведение искусства – это то, что учит зрителей, облагораживает их чувства, приводит их в порядок, учит видеть гораздо большее, чем видят они... Изучить законы классики – вовсе не значит стать художником».

Как говорят, Виссарион и теперь пишет картины. Не часто и не много, так как свободного времени у него в обрез, однако в душе его продолжает жить художник, и он заставляет брать в руки кисть. 

Так вот, о выставке в Красноярске. На ней были представлены картины члена Союза художников Москвы, Евгения Корнильцева, сибирских художников Геннадия Карепова и Алексея Хвастунова, а также Калининградского живописца Альберта Тайникова. Все они стали последователями Виссариона. По почерку, по манере письма они разные. Неоднородна была и тематика картин. В то же время что-то объединяло их, создавало у посетителей хорошее настроение и придавало выставке целостный характер. Сначала я не мог уловить этой незримой нити, переходил от картины к картине, любовался такой одухотворенной живописью. Мне нравились яркие, светлые тона полотен, манера письма их авторов. Захотелось подробнее узнать о художниках. И это было не сложно. Они все четверо находились здесь же.

Евгений Корнильцев-Усольцев раньше жил в Москве, а еще ранее окончил Свердловское художественное училище и преподавал там. В начале 1990 года учился в знаменитом Строгановском училище в Москве, а затем в иконописной мастерской им. Андрея Рублева. С 1997 года живет и трудится в общине Виссариона. Со своими произведениями выставлялся во многих городах России, в Дании и Германии. Кстати, сделал он и выставку на Земле Обетованной, то есть в районе Святой горы, но не в роскошных залах дворца, а прямо в лесу. Картины свои он развесил на березах. Было это в ясный апрельский день, когда жители города Солнца отправились на заготовку дров, то перед ними встало необычное зрелище. Лес ожил в произведениях Корнильцева.

Интересными полотнами порадовали красноярцев и другие участники выставки. Не было таких картин, мимо которых проходили бы поклонники живописи. Сами художники активно вступали в разговор с посетителями выставки, делились своими замыслами, своими взглядами на современное искусство. Я тоже прислушивался, тоже задавал вопросы.

- Меня спрашивают иногда, - сказал Альберт Тайников, - каково мое кредо. Я отвечаю, что это мой творческий компас. Держу его в руке и приоткрываю дверь в тот мир, который наполняет мою душу.

А вот что о своем мастерстве заметил Геннадий Карепов:

- Живопись для меня не самоцель. Это всего лишь способ моего мышления средствами изобразительного искусства, наряду с такими же высокими средствами, как Архитектура, Дизайн, Поэзия, которые я люблю равноценно. Искусство только тогда искусство, когда оно улучшает нас. Я считаю, что хватит идти в черный квадрат Малевича. Эпоха хаоса, ломки, разбрасывания камней закончилась, пора и строить, собирая быстрее духовные камни России. У нас впереди свой величайший храм – Красота, Гармония, Свет!

Да, он верно и точно выразил суть выставки. Именно это и объединяло тогда художников – Пространство Света."